Психологический дистресс может повысить риск деменции
Психологический дистресс может повысить риск деменции
В крупном популяционном финском исследовании с участием почти 70 000 лиц обоего пола, симптомы психологического дистресса были связаны с 20%-м повышением риска деменции в ходе последующего наблюдения, в среднем, в течение 25 лет. Эти результаты позволяют предположить, что психологический дистресс можно считать одним из этиологических факторов риска для развития деменции, возможно за счет увеличения уровней гормонов стресса и нейровоспаления.
Эпидемиологические исследования в области изучения факторов риска деменции имеют несколько особенностей. Во-первых, деменция, например, болезнь Альцгеймера имеет продолжительный доклинический период, когда лежащие в ее основе неврологические нарушения проявляются в виде продромальных признаков. Поэтому краткосрочные исследования с участием лиц старшего возраста не позволяют отделить продромальные проявления будущей деменции от причинных факторов риска. Во-вторых, в большинстве таких исследований, как правило, не учитывается важный показатель─ конкурирующий риск смерти (англ. competing risk of death), подразумевающий, что случаи смерти от различных причин могут произойти до манифестации деменции, принимая во внимание старший возраст пациентов. Это может стать источником систематических ошибок при оценке результатов.
Ранее психологический дистресс, а также клинически значимая депрессия и тревога, продемонстрировали взаимосвязь с последующим развитием деменции. Однако остается предметом обсуждения вопрос: являются ли они продромальными признаками или причинными факторами риска для развития деменции?
Исследователи проанализировали данные National FINRISK Study по оценке здоровья и факторов риска финского населения, в котором выделили методом случайной выборки лиц (n=67 688, 51,7% женщин) в возрасте от 25 до 74 лет (средний возраст 45,4 года), проживающих в различных регионах страны. Данные собирались каждые 5 лет между 1972 и 2007 гг., участники отвечали на вопросы об уровнях стресса, депрессии, повышенной возбудимости/нервозности и крайней усталости /истощения (англ. exhaustion) в течение, как минимум, прошлого месяца. Наблюдение за участниками продолжалось до постановки диагноза деменции, смерти или до конца 2017 г. Анализ полученных данных проводился с мая 2019 г. по апрель 2022 г. с целью изучения взаимосвязи между психологическим дистрессом и последующей деменцией. Учитывались факторы, которые могли повлиять на полученные результаты: возраст, пол, год вступления в исследование, длительность последующего наблюдения, образовательный уровень, индекс массы тела, курение, диабет, величина систолического АД, уровень холестерина и физическая активность. Специальные статистические модели позволили авторам учитывать возможное влияние конкурирующего риска смерти.
От числа всех участников у 7 935 лиц была диагностирована деменция в течение, в среднем, 25,4 лет наблюдения (в диапазоне от 10 до 45 лет). Однако многие участники (n=19 600) умерли, прежде чем они могли получить диагноз деменции. Средний возраст смерти лиц без деменции составлял 71 год, а средний возраст диагностирования деменции ─ 79 лет.
Исследователи обнаружили, что наличие «часто, в течение прошлого месяца» ощущения крайней усталости повышало в последующем риск деменции на 17%; повышенной нервозности ─ на 21%; депрессивного настроения ─ на 22%; стресса ─ на 24%. Все изучаемые проявления показали значимые связи с конкурирующим риском смерти в используемых статистических моделях.
Результаты этого крупного продолжительного финского исследования, основанного на регистрационной базе данных населения страны показали, что, проявления психологического дистресса были значимо связаны с повышенным риском деменции от всех причин. Однако корреляции с реальной заболеваемостью деменцией снижались при учете конкурирующего риска смерти. Рассмотрев полученные результаты авторы пришли к выводу, что признаки психологического дистресса можно считать этиологическими факторами риска для деменции. Однако показатель конкурирующего риска смерти с учетом его значимости должен быть включен в отчетность о результатах эпидемиологических исследований.
Ранее в экспериментальных исследованиях было показали, что хронический стресс увеличивает невропатологические признаки расстройств памяти, в том числе связанные с тау-белком, ассоциированным с болезнью Альцгеймера. К тому же, психологический дистресс может быть тесно связан с бессонницей, что также повышает риск расстройств памяти. Психологический дистресс, как правило, способствует ведению нездорового образа жизни или отказу от регулярного медицинского наблюдения, что также может увеличивать риск деменции.
Источник:
Sulkava S, Haukka J, Sulkava R, et al. Association Between Psychological Distress and Incident Dementia in a Population-Based Cohort in Finland. JAMA Netw Open 2022;5(12):e2247115. doi:10.1001/jamanetworkopen.2022.47115
Комментарий
В сопровождающей рассматриваемую статью редакционной статье профессор психиатрии из Новой Зеландии Yoram Barak подчеркнул важность решения «загадки», окружающей взаимосвязь депрессии и тревоги с риском деменции при наблюдении в отдельные фазы жизненного цикла [Barak Y. Stress, Distress, Tensity, Neuroticism, and Risk of Dementia. JAMA Netw Open 2022;5(12):e2247124.doi:10.1001/jamanetworkopen.2022.47124]. Sulkava и соавт. показали, что стресс, депрессивное настроение, нервозность и истощение были связаны повышенным риском деменции в диапазоне от 17% до 24%.
Клиницисту, который не является экспертом в области ментальных расстройств это представляется важным и клинически значимым открытием. Однако исследование пожизненных эффектов психологического дистресса на здоровье мозга, показало, что оно не является резким. Влияние депрессии на повышение риска болезни Альцгеймера тщательно изучалось во многих исследованиях, но не все эксперты соглашаются относительно сроков проявления этой ассоциации в жизненном цикле.
Проф. Barak напомнил о понятии Общего адаптационного синдрома (General Adaptation Syndrome) Г. Селье (1936 г.), давшего экспериментальное обоснование неспецифической нейрогуморальной ответной реакции организма на стресс, включающей три стадии: тревога, сопротивление и истощение, последовательно отражающие мобилизацию защитных сил организма, адаптацию к раздражению и убывание (исчерпание) резервных возможностей организма. Это ─ биопсихосоциологическая реакция на стрессовые воздействия, вероятно, связана с риском последующего развития деменции.
Проф. Barak приводит также результаты исследования Sutin и соавт. которые недавно провели всесторонний анализ 8-ми аспектов психологического дистресса во взаимосвязи с нарушением когнитивной функции и деменцией [Sutin AR, et al. Psychological distress, self-beliefs, and risk of cognitive impairment and dementia. J Alzheimers Dis 2018;65(3):1041-1050. doi: 10.3233/JAD-180119]. Почти 10 000 участников Health and Retirement Study исходно без нарушений когнитивной функции проходили обследование спустя 6 и 8 лет в последующем. Участники, которые демонстрировали более высокие показатели тревоги, негативные эмоциональные реакции на внешние раздражители, враждебность, пессимизм и безнадежность имели повышенный риск деменции в диапазоне от 20% до 30%. Пессимизм и особенно безнадежность, как и другие аспекты психологического дистресса были связаны с ухудшением здоровья независимо от депрессии, включая промежуточные маркеры риска деменции.
Эпидемиологические исследования в области изучения факторов риска деменции имеют несколько особенностей. Во-первых, деменция, например, болезнь Альцгеймера имеет продолжительный доклинический период, когда лежащие в ее основе неврологические нарушения проявляются в виде продромальных признаков. Поэтому краткосрочные исследования с участием лиц старшего возраста не позволяют отделить продромальные проявления будущей деменции от причинных факторов риска. Во-вторых, в большинстве таких исследований, как правило, не учитывается важный показатель─ конкурирующий риск смерти (англ. competing risk of death), подразумевающий, что случаи смерти от различных причин могут произойти до манифестации деменции, принимая во внимание старший возраст пациентов. Это может стать источником систематических ошибок при оценке результатов.
Ранее психологический дистресс, а также клинически значимая депрессия и тревога, продемонстрировали взаимосвязь с последующим развитием деменции. Однако остается предметом обсуждения вопрос: являются ли они продромальными признаками или причинными факторами риска для развития деменции?
Исследователи проанализировали данные National FINRISK Study по оценке здоровья и факторов риска финского населения, в котором выделили методом случайной выборки лиц (n=67 688, 51,7% женщин) в возрасте от 25 до 74 лет (средний возраст 45,4 года), проживающих в различных регионах страны. Данные собирались каждые 5 лет между 1972 и 2007 гг., участники отвечали на вопросы об уровнях стресса, депрессии, повышенной возбудимости/нервозности и крайней усталости /истощения (англ. exhaustion) в течение, как минимум, прошлого месяца. Наблюдение за участниками продолжалось до постановки диагноза деменции, смерти или до конца 2017 г. Анализ полученных данных проводился с мая 2019 г. по апрель 2022 г. с целью изучения взаимосвязи между психологическим дистрессом и последующей деменцией. Учитывались факторы, которые могли повлиять на полученные результаты: возраст, пол, год вступления в исследование, длительность последующего наблюдения, образовательный уровень, индекс массы тела, курение, диабет, величина систолического АД, уровень холестерина и физическая активность. Специальные статистические модели позволили авторам учитывать возможное влияние конкурирующего риска смерти.
От числа всех участников у 7 935 лиц была диагностирована деменция в течение, в среднем, 25,4 лет наблюдения (в диапазоне от 10 до 45 лет). Однако многие участники (n=19 600) умерли, прежде чем они могли получить диагноз деменции. Средний возраст смерти лиц без деменции составлял 71 год, а средний возраст диагностирования деменции ─ 79 лет.
Исследователи обнаружили, что наличие «часто, в течение прошлого месяца» ощущения крайней усталости повышало в последующем риск деменции на 17%; повышенной нервозности ─ на 21%; депрессивного настроения ─ на 22%; стресса ─ на 24%. Все изучаемые проявления показали значимые связи с конкурирующим риском смерти в используемых статистических моделях.
Результаты этого крупного продолжительного финского исследования, основанного на регистрационной базе данных населения страны показали, что, проявления психологического дистресса были значимо связаны с повышенным риском деменции от всех причин. Однако корреляции с реальной заболеваемостью деменцией снижались при учете конкурирующего риска смерти. Рассмотрев полученные результаты авторы пришли к выводу, что признаки психологического дистресса можно считать этиологическими факторами риска для деменции. Однако показатель конкурирующего риска смерти с учетом его значимости должен быть включен в отчетность о результатах эпидемиологических исследований.
Ранее в экспериментальных исследованиях было показали, что хронический стресс увеличивает невропатологические признаки расстройств памяти, в том числе связанные с тау-белком, ассоциированным с болезнью Альцгеймера. К тому же, психологический дистресс может быть тесно связан с бессонницей, что также повышает риск расстройств памяти. Психологический дистресс, как правило, способствует ведению нездорового образа жизни или отказу от регулярного медицинского наблюдения, что также может увеличивать риск деменции.
Источник:
Sulkava S, Haukka J, Sulkava R, et al. Association Between Psychological Distress and Incident Dementia in a Population-Based Cohort in Finland. JAMA Netw Open 2022;5(12):e2247115. doi:10.1001/jamanetworkopen.2022.47115
Комментарий
В сопровождающей рассматриваемую статью редакционной статье профессор психиатрии из Новой Зеландии Yoram Barak подчеркнул важность решения «загадки», окружающей взаимосвязь депрессии и тревоги с риском деменции при наблюдении в отдельные фазы жизненного цикла [Barak Y. Stress, Distress, Tensity, Neuroticism, and Risk of Dementia. JAMA Netw Open 2022;5(12):e2247124.doi:10.1001/jamanetworkopen.2022.47124]. Sulkava и соавт. показали, что стресс, депрессивное настроение, нервозность и истощение были связаны повышенным риском деменции в диапазоне от 17% до 24%.
Клиницисту, который не является экспертом в области ментальных расстройств это представляется важным и клинически значимым открытием. Однако исследование пожизненных эффектов психологического дистресса на здоровье мозга, показало, что оно не является резким. Влияние депрессии на повышение риска болезни Альцгеймера тщательно изучалось во многих исследованиях, но не все эксперты соглашаются относительно сроков проявления этой ассоциации в жизненном цикле.
Проф. Barak напомнил о понятии Общего адаптационного синдрома (General Adaptation Syndrome) Г. Селье (1936 г.), давшего экспериментальное обоснование неспецифической нейрогуморальной ответной реакции организма на стресс, включающей три стадии: тревога, сопротивление и истощение, последовательно отражающие мобилизацию защитных сил организма, адаптацию к раздражению и убывание (исчерпание) резервных возможностей организма. Это ─ биопсихосоциологическая реакция на стрессовые воздействия, вероятно, связана с риском последующего развития деменции.
Проф. Barak приводит также результаты исследования Sutin и соавт. которые недавно провели всесторонний анализ 8-ми аспектов психологического дистресса во взаимосвязи с нарушением когнитивной функции и деменцией [Sutin AR, et al. Psychological distress, self-beliefs, and risk of cognitive impairment and dementia. J Alzheimers Dis 2018;65(3):1041-1050. doi: 10.3233/JAD-180119]. Почти 10 000 участников Health and Retirement Study исходно без нарушений когнитивной функции проходили обследование спустя 6 и 8 лет в последующем. Участники, которые демонстрировали более высокие показатели тревоги, негативные эмоциональные реакции на внешние раздражители, враждебность, пессимизм и безнадежность имели повышенный риск деменции в диапазоне от 20% до 30%. Пессимизм и особенно безнадежность, как и другие аспекты психологического дистресса были связаны с ухудшением здоровья независимо от депрессии, включая промежуточные маркеры риска деменции.
173